Глава IV
Пионер радиоселекции профессор Лев Николаевич Делоне

Научная деятельность крупных ученых так тесно связана со становлением и развитием той области науки, которой они занимаются, что по этапам их деятельности можно отчасти прослеживать ход взлетов и падений этой науки. Активно прожитая жизнь часто бывает «слепком» своего времени.

Безусловно, когда речь идет об ученых, требуется серьезный анализ их научного творчества на широком фоне состояния науки их времени. Но это уже дело историков науки. Мой очерк гораздо скромнее. Мне хочется, описав одну благородно прожитую жизнь, показать, как непросто пробиться к осознанию отдельных элементов знания о природе.

Научная деятельность Л.Н. Делоне

Генетика – наука молодая. Л.Н. Делоне стал генетиком в замечательное время, поскольку только в начале прошлого века теории Г. Менделя и Т. Моргана послужили началом бурного развития этой науки.

Всевозможные гипотезы о наследственности высказывались еще на самой заре истории культуры. Эти гипотезы основывались на наблюдениях и на опыте выращивания растений и разведения животных. Продолжаясь тысячелетиями, стихийная народная селекция привела к созданию большого числа сортов растений и пород животных. Наиболее распространенным было мнение, впервые высказанное Гиппократом (примерно 400 г. до н.э.), что как мужское, так и женское «семя» состоит из экстрактов клеток организма. Что этот экстракт налагает свой отпечаток на новую особь и направляет ее развитие определенным образом. Этот взгляд сохранялся до XIX века и его в основном придерживался Чарльз Дарвин. Согласно его гипотезе отдельные признаки всего организма заключены в частицах-геммулах. Клетки организма на всех стадиях развития отделяют геммулы и доставляют их в зародышевые клетки. Была создана гипотеза пангенезиса (особенно существенен вклад де Фриза 1889 г.), по которой в клеточном ядре представлены все пангены данного организма, тогда как цитоплазма каждой отдельной клетки содержит преимущественно пангены, от которых зависит данный тип клетки.

Скромное описание опытов современника Ч. Дарвина – Грегора Менделя (1865 г.) прошло незамеченным. Г. Мендель обладал способностью работать с необычной точностью и сумел объединить немногочисленные полученные им факты в стройную логическую теорию. Однако он не дожил до своего признания.

Началом генетики следует считать 1900 год, когда К. Корренс, Е. Чермак и Х. де Фриз независимо друг от друга переоткрыли законы Г. Менделя. Были постулированы и признаны представления о дискретных единицах наследственности. Термин ген был предложен в 1909 году В. Иохансоном. Осуществляется наследственность через размножение и индивидуальное развитие. Таким образом, в генетике было создано представление о пуле генов, который передается через гаметы, они, сливаясь, формируют геном зиготы – первой клетки дочернего организма. Следовательно, в теории Г. Менделя сформулирован постулат первой составной части наследственности. Однако между геном и признаком организма проводится умозрительный мост, и каким образом разворачивается наследственность в организме, т.е. вторая составляющая часть этого понятия, а именно генетика развития не оформлена в виде закона. До сих пор признаки организма разделяют на «менделирующие» и «не менделирующие» – полифакториальные. Под полифакториальными признаками подразумевается способность их развития как под влиянием генов так и «другим путем», но этот термин не расшифрован и свидетельствует о словесной завесе нашего незнания.

Классическая генетика – это «скол» от «глыбы», которую представляет все содержание наследственности. В виде аксиомы принимается наличие абстрактного гена и от него проецируется схематическая прямая на конкретный признак. В классической генетике сразу были сформулированы такие представления как генотип, фенотип, доминантные и рецессивные аллели одного гена, гомозиготность и гетерозиготность, расщепление в поколениях по генотипу и фенотипу.

Метод классической генетики биологический – это скрещивание и изучение расщепляющих признаков в ряде поколений.

Параллельно шло развитие цитогенетических представлений о хромосоме, где главным методом было приготовление препаратов клеток и микроскопирование. Сформировавшись, эта область науки стала называться цитогенетикой. Хромосома названа В. Вальдейером в 1888 году, хроматин – У. Флемингом в 1880 году. Индивидуальность формы метафазных хромосом стал изучать Т. Бовери в 1904 году. Было положено начало изучения митоза (У. Флеминг, 1882 год) и мейоза (И. Фармер и И. Мур, 1905 год).

В 1910 году Т. Морган сформулировал представление о том, что хромосома – это группа сцепления генов, где гены расположены линейно. Была предложена единица морганида для измерения расстояния между генами, используя метод кроссинговера.

В это время началась научная деятельность Л.Н. Делоне, которую можно разделить на три периода.

Первый период научной деятельности Л.Н. Делоне

С осени 1912 года Лев Николаевич Делоне стал специализироваться в области цитологии и эмбриологии растений под руководством профессора (позднее академика) Сергея Гавриловича Навашина, на кафедре которого помимо прохождения обязательного курса Киевского Университета по естественному отделению физико-математического факультета, он начал работать практикантом. Уже в 1915 году вышла его работа «Сравнительно-кариологическое исследование нескольких видов Muscari Mill». Лев Николаевич показал, что сравнительно-кариологические исследования помогают решать многие спорные вопросы систематики: два вида, зачисленные флористами-систематиками в род Muscari, он перенес по особенностям их кариотипов в род Bellevalia. Прекрасный рисунок кариотипов представлен им в статье «Сравнительно-кариологические исследования видов Muscari Mill и Bellevalia Zapeyr». Сам Лев Николаевич назвал рисунок «Моя Троица», поскольку, как шутил Михаил Сергеевич Навашин, он этому рисунку «поклонялся».

У Льва Николаевича долго сохранялось прелестное письмо Т. Моргана по поводу его статьи в Science. Это письмо потом взяли в музей «Дарвинизма» в г. Харькове. Статья была написана отцом на английском языке. Через некоторое время пришло письмо, где Т. Морган писал: «Я позволил себе внести некоторые незначительные стилистические поправки в Вашу прекрасную статью». Когда отец прочел свое творение, то увидел, что Великий Морган переписал все от начала до конца, исправляя каждую фразу. Лев Николаевич приводит этот поступок, как пример того, как следует относиться к молодым ученым. Эта статья: «S-chromosomes in Ornithogalum» Science, v.1.2., № 1522, р. 15, 1925.

По вопросам кариосистематики растений Л.Н. Делоне опубликовал 12 работ, составивших ему мировую известность. Наиболее цитируемые работы «Хромосомная теория наследственности и хромосомы у некоторых лилейных» (1926 г.), «Kern und artypische Chromenformen» (1929 г.).

Кариотип – это термин, который внес Л.Н. Делоне в 1922 году, определив его как совокупность хромосом в наборе, определяемая их числом, величиной и формой. Авторство этого очень существенного в цитогенетике термина было неоспоримо и всегда принадлежало Л.Н. Делоне, но история пишется людьми и иногда небрежно, и этот термин стали приписывать различным авторам. Сошлемся на известный «Генетический и цитогенетический словарь» Р. Ригера и А. Михаэлиса, вышедший в Германии в 1956 году, впоследствии неоднократно переведенный на ряд языков. На русский язык переведен такими известными генетиками как П.Ф. Ракицкий, Я.Л. Глембовицкий, Е.Т. Васина-Попова, приведем цитату: «Идиограмма (нем. Jdiogramm, анг. Idiogram) (С.Г. Навашин, 1922 г.). Кариотип (нем. Karyotyp, англ. Karyotype) (Делоне, 1922 г.)».

Я помню, как рассказала Михаилу Сергеевичу Навашину, что А.А. Прокофьева-Бельговская в великолепно изданной книге «Хромосомы Человека» приписала на этот раз термин кариотип не Сергею Гавриловичу, а именно Михаилу Сергеевичу, на что он мне сказал: «Кариотип термин Левеньки (Л.Н. Делоне), а я и сам кое-что сделал, не нужно мне ничего чужого». Получилось так, что он даже обиделся. Впрочем, и в момент создания основных представлений кариологии шли дискуссии, в начале 1922 года между Сергеем Гавриловичем Навашиным и Львом Николаевичем Делоне, а позднее с 1924 года в дискуссию вступил Григорий Андреевич Левитский, который настаивал на усложненных формулировках, что раздражало Сергея Гавриловича. Лев Николаевич Делоне считал, что кариотип следует вводить как термин для обозначения систематической единицы, как видовой признак.

В этот период Л.Н. Делоне описывает случаи полиплоидии и прослеживает их происхождение от диплоидных предков. Этому посвящены его статьи: «Превращение клеточного ядра в наследственной изменчивости» (1926 г.) и «Превращение клеточного ядра в процессе видообразования и при возникновении разновидностей» (1926 г.).

О своих работах первого периода Л.Н. Делоне писал: «Я разрабатывал кариологический метод в систематике растений с целью решения спорных вопросов филогенетической систематики». Нужно отметить, что он является инициатором этого направления и его работы получили широкое признание. Наиболее полно этот период отражен в сводках М.А. Розановой (СССР), Г. Тишлер (Германия), И. Эрнст (Швейцария).

Между первым периодом научной деятельности Л.Н. Делоне и вторым было время, заполненное многочисленными опытами по температурному воздействию на хромосомы. Сам Лев Николаевич об этом пишет так: «Переходной работой от первого ко второму периоду, в котором я перешел от наблюдений, существующего в природе к экспериментальным воздействиям на природу, является работа об укорочении хромосом под влиянием охлаждения» (1931 г.). Изложенная на 10 страницах эта работа часто цитируется, до сих пор, поскольку, наконец, возвращается интерес не только к ДНК в хромосомах, но и к сложному строению хромосом эукариот с их циклом в клеточном делении. А.Ф. Захаров говорил, что Л.Н. Делоне впервые стал экспериментировать с «живыми хромосомами». Действительно, процесс спирализации хромосом, скорость спирализации на разных фазах митоза и роль спирализации при регуляции функционирования хромосом становится только сейчас предметом пристального внимания.

Второй период научной деятельности Л.Н. Делоне

Этот период ознаменовался тем, что он стал «Пионером радиоселекции». На Льва Николаевича произвел большое впечатление доклад Г. Меллера на 5 Международном генетическом конгрессе в Берлине в 1927 году, в котором он показал, что после рентгеновского облучения частота мутаций в Х-хромосоме у дрозофилы увеличилась. Уже в 1928 году выходит его работа «Опыты по рентгенизации культурных растений. I. Пшеницы». Начал он свои работы по получению индуцированных мутаций он в Киевском институте селекции, а затем продолжал в Масловском институте селекции и семеноводства, и наконец, в Харькове. Лев Николаевич писал: «Я направил свои усилия на экспериментальное получение мутаций путем рентгенооблучения исходного материала, причем своей основной задачей поставил выявление возможностей получения мутаций, пригодных для практического использования в селекции. Работы по экспериментальному мутагенезу я проводил с разными сортами пшеницы. Помимо множества дефективных мутаций (узкоколосых и снижено продуктивных) в проводимых мною опытах были выявлены также и вполне жизнеспособные и плодовитые мутанты, причем некоторые из них по отдельным хозяйственно-ценным показателям представляли практический интерес (например, по высокой озерненности колоса, либо по скороспелости, или по стойкости к полеганию, по иммунитету к ржавчине). Для меня стало ясно, что метод экспериментального мутагенеза может и даже должен быть применен в селекции наряду с методом гибридизации».

Проф. Л.Н. Делоне на полях пшеницы

Николай Иванович Вавилов знал и ценил работы Льва Николаевича. В своей книге «Научные основы селекции пшеницы» (1935 г.) он писал: «Открытая доктором Меллером возможность ускорения мутационного процесса при помощи рентгеновских лучей стимулировала работы в направлении получения искусственных мутаций у пшениц. Большая работа в этом направлении ведется в последние годы, в особенности в Миссурийском сельскохозяйственном колледже Стадлером, а у нас Л.Н. Делоне, А.А. Сапегиным, а также Всесоюзным институтом растениеводства». Следует сказать, что А.А. Сапегин приезжал ко Льву Николаевичу в Масловку в 1928 году, где наблюдал в полевых условиях за мутантами пшеницы, и затем в условиях Одесского института стал заниматься самостоятельными исследованиями, начиная с 1930 года.

В 1934 году Л.Н. Делоне выпускает книгу «Экспериментальное получение мутаций у пшениц», а в 1935 и 1936 годах двумя изданиями выходит его книга «Наследственность и изменчивость сельскохозяйственных растений».

А. Густафссон называл себя учеником Л.Н. Делоне. Он говорил, что его хрестоматией были статьи «Kern und Art. Typiscpe Choromosomenhormen. Leitschriht fur wissenschahtliche Biologie» (1929 г.) и «Die Chromosomtnabberanten in der Nachkommenschaft von rontgenisierten Achren einer reiner Linie von Tritikum vulgare albidum All» (1930 г.). В своей книге «Mutation and Crop Jmprovement» А. Густафссон подробно остановился на работах Л.Н. Делоне и привел его портрет.

Впоследствии метод получения сельскохозяйственных сортов растений получил распространение во всем мире. Л.Н. Делоне особенно рекомендовал привлекать отдельные мутанты с отдельными ценными свойствами в качестве партнеров при гибридизации.

Третий период научной деятельности Л.Н. Делоне

В этот период формируются собственные воззрения Л.Н. Делоне об изменчивости в природе. Этим раздумьям посвящены его работы: «Овладение процессом наследственной изменчивости» (1931 г.), «Гипотеза амнипартиальной изменчивости» (1931 г.), «Антидиалектические моменты в современной генетике» (1931 г.), «Дарвинизм или механоламаркизм» (1939 г.).

Не прекращая работ по экспериментальному получению мутаций, Л.Н. Делоне занялся изучением спонтанного мутирования у пшениц, происходящего в естественных условиях. Совместно с В.И. Дидусем, своим учеником и первоклассным селекционером, он занялся внутрисортовым отбором мутантов в линейных сортах самоопылителей. Идея отбора внутри чистой генетически линии и практический успех в такой работе привел к предположению, что в чистых линиях возникают спонтанные мутации, которые дают возможность при их отборе получать сорта с улучшенными качествами. Была написана статья: «Эффективность внутрисортового улучшающего отбора в линейных сортах самоопылителей» (1946 г.).

Л.Н. Делоне вывел сорт «Харьковская-4» – это сильная озимая пшеница. Термин «сильная» обозначает, что качество муки от этой пшеницы обладает повышенными хлебопекарными качествами за счет особого состава белков в зерне. Этот сорт был районирован в 1959 году.

Однако эффективность внутрилинейного отбора продолжала занимать Льва Николаевича, воспитанного на представлениях классической генетики и ученого, который сам участвовал в создании этой науки. Хорошо известен «Курс генетики» (1938 г.), написанный им совместно с Гришко Н.Н., где главы Л.Н. Делоне являются образцом построения «Кристального здания» Менделизма. Чистая линия не должна давать расщепления признаков в потомстве, поэтому может быть две гипотезы, почему отбор в чистых линиях дает практический результат. Это могут быть мутации или эффект перекрестного опыления у самоопылителя.

Первая версия о спонтанных мутациях доминировала в обсуждениях открытого явления: «Метод внутрисортового улучшающего отбора в линейных сортах самоопылителей» (1942 г.). Однако, скорость мутирования и процент среди мутантов хозяйственно полезных форм, высчитанных теоретически, не давали возможность предсказать уже полученные результаты. Естественно, следовало искать другое объяснение.

Вторая версия: это возможность перекрестного опыления у самоопылителей. Если даже у строгих самоопылителей это возможно, то могут возникнуть гибридные особи в потомстве исследуемых линий. Лев Николаевич предложил следующую схему опыта, которую назвал «кукушкины гнезда». Он в поле, засеянным одним сортом, по диагонали размещал на определенном расстоянии друг от друга участки в 1 кв. м другого чистолинейного сорта, с отличающимися признаками. Это были «Гнезда». Он анализировал появление новых форм, но не получал сопоставимых цифр, которые давали бы уверенность в том, что отбор внутри чистых линий – это результат гибридизации. Результаты его раздумий и экспериментов описаны в статьях: «Изучение относительной частоты самоопыления и ветроопыления у озимой пшеницы в условиях Харьковской селекционной станции» (1948 г.), «Формирование урожая у некоторых межсортовых гибридов озимой пшеницы» (1949 г.).

Л.Н. Делоне в своих выводах о возможностях эффективного отбора в чистых линиях начал опираться на работы многих лет исследования по формированию сортов озимой пшеницы на провокационных фонах. В полевых условиях создавались условия, близкие к экстремальным, например, очищались от снега склоны на поле в суровые зимы или затоплялись участки в условиях поливного хозяйства, высевались сорта средней полосы России на богаре в Узбекистане, а также несвойственные по условиям произрастания для данного сорта перемещения в другие географические пояса.

Он изучал эффективность отбора на морозоустойчивость на провокационных фонах, где создавались условия выявления более морозоустойчивых форм внутри сорта, имеющего много полезных хозяйственных качеств, но вымерзающего в холодные зимы. «Метод селекции пшеницы на морозостойкость» (1938 г.).

В условиях бесполивных посевов пшеницы на богаре в Узбекистане он вел отбор на засухоустойчивость: «Отбор озимой пшеницы на засухоустойчивость в условиях Узбекской ССР» (1944 г.).

С присущей Л.Н. Делоне методичностью он отбирал полезные формы в условиях избыточного увлажнения: «Испытание сортов озимой пшеницы в условиях полива» (1953 г.).

Выработанные Л.Н. Делоне рекомендации он подытожил в ряде работ: «О выборе правильного направления в селекции озимой пшеницы на урожайность» (1957 г.), «К вопросу о районировании сортов озимой пшеницы» (1958 г.), «Рекордные по зимостойкости сорта озимой пшеницы советской селекции» (1962 г.).

Им была выделена линия ячменя с проявлением эффекта положения гена. Его доклад назывался: «Симметричная транслокация у ячменя, приводящая к эффекту положения гена» (1948 г.). При таком новом расположении гена рецессивный ген начинает считываться, в то время как доминантный его аллель блокируется при гетерохроматизации и переходит в состояние «молчания».

Л.Н. Делоне подошел к необходимости отделить процесс адаптации к новым условиям произрастания, когда при возвращении в прежние условия происходит полное восстановление всех признаков характеризующих данный сорт от необратимых изменений, которые носят наследственные черты. Сейчас можно считать, что механизм тот же, как при адаптации: перестройка расположения блоков гетерохроматина по длине хромосомы, но при этом такие изменения могут стать новым наследуемым состоянием структуры эукариотической хромосомы. Блоки гетерохроматина закрепляются на новых местах по длине хромосомы. Становится возможным отбирать новые формы в линейных сортах, где все гены остались неизмененными, только регуляция генетической активности разных блоков генов стала другой. Л.Н. Делоне очень близко подошел к таким представлениям, но не сформулировал их, оставив вопрос: что лежит в основе успешных отборов в чистых линиях?

Между тем четко поставленные опыты по селекции на морозоустойчивость, засухоустойчивость, устойчивость к полеганию являются прекрасной иллюстрацией наличия в нашем понимании дестабилизации кариона.

Последний период деятельности Л.Н. Делоне

С 1956 года развивая идеи Н.И. Вавилова, Л.Н. Делоне погрузился в работу по изучению мировых растительных ресурсов как исходного материала для селекции по важнейшим на Украине полевым культурам. Под руководством Л.Н. Делоне и при его непосредственном участии в отделе агроэкологии и растительных ресурсов Харьковского института Генетики собрано и изучено около 10 тысяч образцов сортов полевых культур. Лев Николаевич принимал все меры к тому, чтобы охватить исходный материал для выведения новых сортов с возможно большей полнотой. Он писал: «Успех селекционной работы в значительной степени зависит от широты охвата исходного материала. Конечной целью нашей работы является координирование работы с мировыми растительными ресурсами в пределах всей Украины или, иначе говоря, оказание помощи селекционерам в деле использования мировых ресурсов в качестве исходного материала для селекции». По инициативе Л.Н. Делоне в отделе собрана коллекция мутантных форм.

Лев Николаевич так оценил этот период работы: «Как видим, работы этого периода моей научной деятельности менее оригинальны по сравнению с работами I, II и III периодов. Но масштаб работы большой и дело нужное».

Результаты работ по изучению растительных ресурсов обобщены в ряде опубликованных статей и каталогах семян, предлагаемых для рассылки селекционерам опытных учреждений Украины. Последнее издание каталога семян советских сортов озимой пшеницы, подготовленное им к печати в августе 1969 года, вышло в свет в 1970 году, уже после его смерти.

Прожитая жизнь

Когда прослеживаешь этапы научной деятельности Л.Н. Делоне, представляется, что жизнь, которую он прожил, была спокойной и встает образ ученого, погруженного в свои исследования, отстраненного от внешнего мира с его катаклизмами и страстями. Но парадокс прошлого века состоит в том, что русским ученым пришлось пережить первую мировую войну, гражданскую войну, пятилетки строительства Советского Союза, Великую Отечественную войну, послевоенные реорганизации. Лев Николаевич не был созерцателем происходящих событий, он был их участником.

Чтобы быть последовательной в изложении, начну с истоков.

Предки, родные и близкие

Имеются ряд воспоминаний и родословная Делоне. Очень скрупулезное исследование предпринял А.С. Шаров, написав «Российские Делоне в легендах, воспоминаниях и документах» (1998 г.). Приведу цитату из воспоминаний Наталии Николаевны Делоне: «Род де Лоне вел свое происхождение от Людовика Святого (1226–1270 г.г.). В архивах найдены упоминания о де Лоне, относящиеся к этому времени. Впоследствии один из представителей этого рода решил поправить свое материальное положение, согласившись стать комендантом Бастилии. Эта должность передавалась по наследству, и его сын был обезглавлен восставшими во время Французской революции». Следующая цитата из «Воспоминаний» С.В. Пиленко (1990 г.): «Племянник последнего начальника Бастилии – Pierre Charles Marie de Launay стал врачом в армии Наполеона». В очерке Е.М. Богата (1986 г.) написано: «Врач де Лоне был маркизом и поэтому, попав в плен к русским, пользовался известным расположением и женился на Е.Н. Тухачевской (из той же семьи происходил маршал М.Н. Тухачевский). Сын Пьера – Борис Петрович Делоне участвовал за освобождение Балкан от турецкого ига. Он женился на А.С. Дмитриевой-Мамоновой против воли ее родителей “увозом”. Дмитриевы-Мамоновы род очень древний, в семье чрезвычайно гордились тем, что являются прямыми потомками Рюрика и поддерживали отношения с Шаховскими, Римскими-Корсаковыми, Нарышкиными. О близких отношениях с Оболенскими Софьи Николаевны Пиленко (урожденной Делоне) упоминала в дневнике А.А. Ахматова. Через Дмитриевых-Мамоновых Делоне, так или иначе, оказались связанными едва ли не со всеми историческими родами России, даже царскими. В семье долгое время сохранялись две реликвии, полученные от Петра II при венчании его племянницы царевны Прасковьи Иоанновны. Граф Дмитриев-Мамонов был фаворитом Екатерины II. Его сын снарядил и содержал за свой счет целый полк в 1812 году для войны с Наполеоном, в войсках которого пришел в Россию Pierre de Launay. О пожертвовании полка Мамоновым писал Л.Н. Толстой в «Войне и мире». Была среди Дмитриевых-Мамоновых трагическая фигура «Великого сумасшедшего», сейчас сказали бы «диссидента», который не признавал Романовых царями, утверждая, что царем может быть только потомок Рюрика. Его держали взаперти, мучили, лили на голову воду, он погиб.

Отец Льва Николаевича Делоне – Николай Борисович был внуком Пьера де Лоне, отца своего Бориса Петровича он очень уважал и боялся и очень любил мать, отсюда его фрондерство по отношению к царской фамилии. Статья в Большой Советской Энциклопедии о нем начинается так: «Н.Б. Делоне – пионер планеризма». Ученик Н.Е. Жуковского, математик, механик, профессор ряда институтов, в 1990 году он создал и возглавил кафедру практической механики Политехнического института в Варшаве. В конце 1905 года он встал на сторону студентов, которые устроили забастовку, и ему было предложено покинуть Польшу, он с семьей переехал в Киев. В Киевском Политехническом институте он проработал с 1906 по 1928 годы. Н.Б. Делоне был пропагандистом и популяризатором авиационных знаний. Он построил несколько планеров бипланов. В организованном им воздухоплавательном кружке занимались многие молодые люди, ряд из них стали видными деятелями авиации. Его учеником был И.И. Сикорский. Именно благодаря И.И. Сикорскому семья Николая Борисовича не голодала в Киеве в начале двадцатых годов, т.к. им приходили посылки из Америки.

Я хорошо помню «деденьку», он был совершенно солнечный человек, веселый, добрый, он много со мной возился. Он любил играть на виолончели, а я под этот аккомпанемент танцевала. Николай Борисович был удивительно органичным человеком, он любил работать, любил природу, много гулял, он и пел, как птица, свои импровизированные песни. Дедушка был глубоко верующим человеком и водил меня малышку в церковь.

Мне представляется, что деденька был чрезвычайно одаренным человеком, но не использовал свой потенциал, вероятно, отчасти оттого, что любил полениться и еще потому, что умел быть научным вдохновителем, но не жестким научным руководителем. Николай Борисович не любил никакое начальство и афишировал это. Известно, что когда он начинал кого-нибудь осуждать, что он делал с французским блеском, то Николай Егорович Жуковский старался его вразумить: «Не остроумничайте, Николай Борисович, NN вполне почтенный и достойный человек».

Безусловно, однако, Николай Борисович много сделал, будучи замечательным ученым, в области механики, теории ударов и теории механизмов, он изобрел ряд научных приборов, в том числе эллипсограф и гиперболограф. Он много успешно преподавал и написал ряд учебников.

Николай Борисович был женат на Надежде Александровне, дочери видного деятеля народного просвещения, товарища (по теперешним меркам заместителя министра) действительного тайного советника А.И. Георгиевского. Ее мать была из рода Денисьевых. У Н.Б. Делоне было три сына и дочь. Лев Николаевич был средним по возрасту сыном. Старший его брат Борис Николаевич Делоне был известным математиком, членом-корреспондентом АН СССР, мастером спорта по альпинизму. Младший брат служил офицером в царской армии, после революции в Деникинских войсках, он погиб, был расстрелян. Сестра Наталия Николаевна последние годы проработала старшим научным редактором издательства «Советская энциклопедия», знала пять языков, была очень спортивной. Она была прелестным человеком, дружелюбным и стойким. Это моя самая любимая тетя и друг.

Детство и молодые годы

Детство Льва Николаевича было счастливым. Братья были дружны. Родители их любили. Мать Льва Николаевича – моя бабушка была властной, значительная повадка, особый металлический тембр голоса, безапелляционные, нелицеприятные суждения, та аристократическая простота манер, которая у всех без исключения вызывала совершенно особую почтительность. Деденька говорил: «Самое любимое мое место у Мусяточки под каблучком». В семье много читали вслух, музицировали, совершали прогулки, особенно, когда летом ездили в Швейцарию. Когда я вспоминаю деденьку, я всегда улыбаюсь. Он написал песню, ноты у нас сохранились, где были слова: «Что пройдет, то будет мило». У них всегда были кошки, собаки, особенно любимым был пес Мильтон. Как-то летом они выкармливали аиста, у которого погибли родители, а потом учили его летать с кручи над Днепром. Особенно любил всякую живность Левенька. Сыновья очень рано проявили свои способности: Борис – математические, а Лева с раннего детства ощутил себя естествоиспытателем. Он любил сидеть на корточках и наблюдать за насекомыми и даже за растениями. Это созерцательное отношение к природе сохранилось у него на всю жизнь. Я хорошо помню, как он особенным образом присев на согнутые ноги смотрит на свои опытные делянки пшеницы. У нас до войны были витражи с коллекциями бабочек, которые отец собрал еще в детстве.

Бабуся в Смольном институте была на положении воспитанницы царя. Тогда было принято в виде особой милости оказывать такую честь родителям. Когда бабушка заболевала, царь приезжал, и какое-то время, точно назначенное по протоколу, сидел у ее кровати. Особенности своего воспитания бабушка хотела перенести на сыновей, и была очень строга. Детей учили музыке, Борисика на фортепиано, а Левеньку на скрипке. Музыку они любили, а в гимназии Левенька учился скверно. Еще в детстве вместе с отцом и старшим братом он совершал восхождения на горные вершины в Альпах. Любовь к горам сохранилась на долгие годы, и уже профессором Лев Николаевич стремился отправиться на Кавказ и даже работал во время летних каникул на Домбае инструктором в альплагере. Благодаря Борису Николаевичу семья Делоне имеет на карте собственную вершину – Пик Делоне на Алтае. Олег Георгиевич Газенко мне сказал, что на Кавказе в Теберде есть пик Делоне. Я об этом не слышала.

Интерес к биологии привел Льва Николаевича на биологический факультет Киевского университета в 1911 году, однако в срок он университет не окончил, поскольку ушел добровольцем на фронт. Его должность называлась «заведующий химией дивизии». Этот поступок характеризует активную позицию в жизни, которая была свойственна Льву Николаевичу. Он уже успел стать учеником профессора Сергея Гавриловича Навашина, уже работал при кафедре с 1912 года практикантом (одновременно с учебой). В 1914 году он сделал первый доклад, в 1915 году опубликовал свою первую научную работу и, тем не менее, ушел на войну. Осенью фронт стал разваливаться, и он вернулся домой и окончил университет в 1918 году.

В этом же году он женился на Вере Александровне Птицыной, с которой они прожили в браке более 50 лет. Венчание происходило в церкви, и невеста была в подвенечном платье и фате, но из церкви пришлось возвращаться бегом, поскольку шла бомбежка Киева. Шла гражданская война. В январе 1919 года Лев Николаевич был оставлен при университете «для приготовления к профессорскому званию». Но в конце сентября ушел добровольцем в Деникинскую армию. На Льва Николаевича общество офицеров, их обычаи, пьяные кутежи произвели тягостное впечатление, но он хотел защищать Родину и только в Крыму отказался погружаться на пароход. Он понимал, что всех, кто уедет, ждет эмиграция. Лев Николаевич сумел добраться до Тбилиси, где возобновил работу в лаборатории профессора С.Г. Навашина, переехавшего из Киева в Тбилиси еще в 1916 году. Лев Николаевич был зачислен в штат Ботанического сада помощником садовника, а затем заведующим Колхидским отделением сада. С 1922 года стал ассистентом кафедры ботаники агрономического факультета Тифлисского государственного политехнического института.

В 1924 году у Льва Николаевича родилась дочь – это я. Меня зовут Наталья Львовна Делоне. Родители тогда жили в домике садовника на горе в Ботаническом саду. В 1925 году Лев Николаевич перешел на работу в Киев, где до 1928 года работал в должности научного сотрудника в Институте селекции Союзсахара и одновременно преподавал естествознание в Военной Школе (ВПШУВО) с зачислением в ряды РККА (Рабоче-крестьянской Красной Армии), а также вел занятия при кафедре ботаники в Киевском Университете.

Период с 1915 по 1928 – это годы, когда Л.Н. Делоне занимался кариологией. Печатались работы регулярно. Такая ясная, плодотворная линия научной деятельности. Казалось бы, жизнь ученого в это время должна быть спокойной и комфортной. Но нет: весь этот период – это период катаклизмов и катастроф. И все же одно обстоятельство существовало тогда: постоянная уверенность всей научной среды, что делается важное и нужное дело. Среди ученых было единодушие.

Профессорская деятельность

В 1928 году Льва Николаевича пригласили в Масловский институт селекции и семеноводства, где он основал кафедру Генетики, и в звании профессора читал курс генетики. Его ученики впоследствии стали генетиками-селекционерами, среди них такие крупные ученые как В.И. Дидусь, Ф.Г. Кириченко, В.Н. Ремесло, П.Ф. Гаркавый, П.К. Шкварников, А.В. Пухальский и ряд других. Институт располагался в бывшем имении, которое не было разграблено в гражданскую войну, бывший владелец-помещик увлекался ботаникой и собрал множество растений. Были даже экологические ниши – так, например, Австралийская топь, в которую меня однажды чуть не засосало. Сколько пород кленов, самых разнообразных сиреней, какие цветы! Нет благодатнее места на земле.

Быт был подчинен работе: с утра лекции, потом работы на полевых делянках, а вечером Лев Николаевич любил заниматься с микроскопом. Для меня, конечно, тоже было время, потому что я ходила регулярно с отцом в поле, мне было разрешено посещать вегетационный домик, мы вместе ходили на речку и. конечно, чтение вслух. Я всегда старалась быть рядом, и никогда мне не были в тягость длинные научные беседы отца с коллегами и учениками. Мама была гостеприимной, и у нас часто были музыкальные вечера. С тех пор для меня Шопен даже звучит Масловкой и нежностью.

Но последнее время было омрачено чудовищным голодом, который начался после насильственной коллективизации и изгнанием кулаков. Вспоминая этот голод – содрогаюсь. В 1933 году отец был переведен в Харьков, где работал заведующим сектором Украинского института растениеводства и одновременно заведующим кафедрой генетики в Харьковском сельскохозяйственном институте. Второй научный период деятельности – это работы по экспериментальному мутагенезу, когда для Льва Николаевича стало очевидно, что метод может и даже должен быть применен в селекции. По годам этот период занимает время с 1928 по 1938 годы. Это десятилетие было очень успешным, были получены хозяйственно-ценные формы пшеницы и ячменя, обладающие высокой озерненностью колоса, или скороспелостью, или стойкие к полеганию, многие имели иммунитет к ржавчине. Эти работы получили высокую оценку в научной литературе. В распоряжении Льва Николаевича были лаборатории и полевые участки, но начались нападки на генетику. Ученым навязывали публичные дискуссии (1936 и 1939 годы). В прессе генетиков шельмовали, как сторонников классово-чуждого реакционного учения, приносящего вред социалистическому строительству. В 1938–39 годах были арестованы и погибли в тюрьме замечательные генетики, которых отец ценил, а с некоторыми был дружен, особенно с Георгием Карловичем Мейстером. Тогда же погибли Г.А. Надсон, Н.К. Беляев, Г.Г. Фризен, И.И. Агол, С.Г. Левит.

Маховик репрессий раскручивался, в августе 1940 года был арестован Н.И. Вавилов и вслед за ним цвет советской генетики: Г.Д. Карпеченко, Г.А. Левитский, Б.А. Паншин, К.А. Фляксбергер, Г.Г. Фризен. Со всеми ними у отца была уважительная дружба. Портрет Г.А. Левитского с замечательным посвящением висел в кабинете отца.

В институте менялось отношение, но ранило отца то, что ряд его учеников, вполне грамотных генетиков, стали лысенковцами. Один из них (не буду называть фамилию) сказал: «Кто победит в дискуссии с Трофимом – это ясно. Мне хочется работать, у меня семья, да впрочем, Лысенко, собственно, хороший парень».

В такой обстановке прошел период научной деятельности Л.Н. Делоне. Он принимал участие в борьбе с Лысенко, много выступал, а поскольку был прекрасным оратором, то делал это успешно, писал обращения. Есть статьи, в которых он разоблачает сущность лысенковщины: «Антидиалектические моменты в современной генетике» (1931 г.), «Дает ли что-нибудь “формальная генетика” для практического выведения новых сортов» (1936 г.), «Дарвинизм или механоламаркизм» (1939 г.).

Военные годы

Тучи над русской генетикой сгущались, но тут началась война. Лев Николаевич добровольцем пошел на строительство оборонительных рубежей под Днепропетровском. Получив контузию, добрался до Харькова и за несколько дней до взятия немцами города эвакуировался со мной и мамой. На Харьков уже бросали бомбы, а меня расстреливал пулеметчик на бреющем полете из самолета, мне и сейчас страшно, когда я вспоминаю. Поезд тоже бомбили, и мы выбегали из вагона и прятались в канавах. С одними рюкзаками мы попали в Саратов. Было очень голодно и у меня были голодные обмороки, но в Саратове был МХАТ, и мы ходили на спектакли. В школе давали иногда без карточек половину булочки. Летом 1942 года мы отправились дальше – в маленький городок Катта-Курган в сотне километров от Самарканда, куда эвакуировался Харьковский институт. Здесь Лев Николаевич читал свой превосходный курс генетики и был деканом. Мы ездили вдвоем с отцом на маленьких узбекских лошадках на богару, где росла пшеница. Самое мое яркое впечатление это, когда мне удалось совершить «поступок». В Катта-Кургане улицы шли вдоль арыков, которые ответвлялись от общего канала. Мы с приятельницей пошли купаться на канал и заметили, что начался пожар на хранилище зерна, которое располагалось недалеко. Приятельница побежала в город за помощью. Но что они могли? А я переплыла канал, с тем, чтобы сообщить о пожаре в военную часть, которая стояла на другом берегу. Я не сразу сумела выбраться из воды, потому что берега были отвесные. И вот выбившись из сил, я поняла, что все, что уже ничего не могу. Мне запомнилось яркое, пронзительно голубое безжалостное небо над головой. Но я продолжала упорно стараться и выкарабкалась. Прибежала в военную часть, и они сумели потушить пожар.

В военные годы Л.Н. Делоне опубликовал 7 статей в 1942, 1943, 1944, 1945 и 1946 годах, продолжая интенсивно развивать свое третье научное направление отбора в линейных сортах самоопылителей.

Много лет спустя он говорил своей племяннице известному астроному Анне Борисовне Делоне, что во время войны совершил два патриотических поступка: под грохот артиллерийской канонады вывез из Харькова свою дочь и мешок пшеницы. Выведенный Львом Николаевичем сорт пшеницы «Харьковская-4», удалось благополучно довести до Средней Азии, не съесть ее в голодные военные годы и сохранить. В мирное время она была районирована.

В конце войны Лев Николаевич с семьей вернулся в Харьков. Было холодно и голодно, но так прекрасно было, что наши войска наступали. И, наконец, победа, и всеобщее ликование. Жизнь стала налаживаться, потому что был общий всенародный подъем. После занятий мы разбирали завалы: Харьков был в руинах, и я не помню, чтобы кто-нибудь увиливал от работы. Мы постоянно тогда пели бодрые военные песни. Победа принесла обновление всему народу.

Лысенковщина

Уже в 1948 году на генетиков обрушилась новая беда. Затихшие было преследования ученых после войны перешли в травлю генетики в целом как науки. На августовской сессии ВАСХНИЛ был произведен тотальный погром генетики, репрессировали целую науку. Селекционеры в июле были заняты на полях, и потому многие из них в это время не могли приехать в Москву, и в том числе профессор Л.Н. Делоне.

Вслед за сессией ВАСХНИЛ началось истребление генетики на Украине. В конце сентября 1948 года в Киеве началось совещание по итогам сессии ВАСХНИЛ. Основной доклад делал М.А. Ольшанский, бывший ученик Льва Николаевича по Масловскому институту. Он незадолго до этого получил звание академика ВАСХНИЛ. И оказалось, что едва ли не главным героем разборки стал Л.Н. Делоне, и именно на нем он «отрабатывал» свое повышение: «Перу украинских вейсманистов Н.Н. Гришко и Л.Н. Делоне принадлежит книга «Курс генетики». По моему мнению, среди вейсманистской литературы нет книги, вреднее, чем эта. Цитогенетик профессор Делоне, как можно судить по этой книге, а также из других его работ, является последовательным, и я бы сказал, воинствующим морганистом».

После Ольшанского на Льва Николаевича набросились многие. Так Глущенко, приехавший из Москвы на подмогу, издеваясь, говорил: «Выступая недавно на одном важном совещании, присутствующий здесь профессор Л.Н. Делоне заявил, что он уже 36 лет преподает морганизм и далее не намерен изменять свои позиции. Как вам нравятся такие позиции?». Берлянд сказал, что на кафедрах Жебрака и Делоне и других морганистов воспитываются кадры, враждебные мичуринскому учению. О вредности учебника говорили Савчук и Кострюкова. Заместитель председателя Совета министров УССР Коваль заявил, что: «Достижения сельского хозяйства Украины были бы больше, если бы не было Шмальгаузена, Лебедева, Делоне и др.». Н.Н. Гришко каялся и проклинал соавтора. В заключительном слове Ольшанский в развязной манере продолжал поносить своего учителя Л.Н. Делоне.

В резолюции говорилось, что деятельность Л.Н. Делоне нанесла ущерб народному хозяйству, препятствовала распространению мичуринской науки. Это уже звучало как прямое обвинительное заключение.

Лев Николаевич был изгнан из Сельскохозяйственного института и Института генетики и селекции АН УССР. В его трудовой книжке было длительное обоснование причины его отчисления, где говорилось, что он многие годы пропагандировал антинаучное учение морганизма-менделизма. Его истязали в различных партийных инстанциях. Дело в том, что после войны в порыве общего радостного настроения Лев Николаевич захотел быть в гуще той жизни, которой жил институт. Жить полноправно. В пятьдесят пять лет он вступил в партию. Он был очень цельным человеком и формула Ф. Тютчева: «Молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои» – ему не подходила. Ф.М. Достоевский говорил, что тютчевские строки – это вся сущность русской раздвоенности души, вся ее суть. Но вот Лев Николаевич был очень цельным русским, лишенным всякой рефлексии, таким русским, который не мог раздваиваться. После войны особенно остро стало ощущение нашей Великой Страны. Отцу захотелось быть «своим среди своих». Он был органичным и очень любил свою Родину и хотел участвовать в ее совершенствовании, в послевоенном обустройстве. Но когда Льва Николаевича в райкоме стали уговаривать покаяться и осудить его борьбу с лженаукой, обещали сохранить партийный билет и оставить на работе, он отказался и положил партбилет на стол. После этого в партийных инстанциях вплоть до обкома сооружали против Льва Николаевича «дело» и терзали его. Отступились через десять лет, а в 1954 году вернули ему этот билет.

Целый год он нигде на работе не числился, и мы жили, продавая вещи и семейные реликвии. Льву Николаевичу разрешили ходить в институт и сохранили за ним его рабочее место и, что очень важно, полевые опытные участки. Правда, были такие шустрые сотрудники, которые ходили к директору и требовали не пускать «этого отщепенца». Но тут В.Я. Юрьев, хоть по натуре царедворец и любил начальство – стукнул кулаком и сказал: «Вы, что не понимаете, что профессор не получает никакой зарплаты, а работает в том же ритме, что и раньше». Затем Льва Николаевича в академический институт все же вернули, но кафедру генетики он потерял навсегда и уже не читал свои превосходные лекции.

Последние годы

В Украинском научно-исследовательском институте растениеводства, селекции и генетики в 1956 году был выделен отдел, получивший название «Отдел агроэкологии и растительных ресурсов», куда Л.Н. Делоне был назначен заведующим. Он работал интенсивно, сознавая, что делает нужное дело.

Последние годы Льва Николаевича окружала не та творческая научная атмосфера, в которой он начинал работать. Не было Н.И. Вавилова и других друзей-генетиков, истребленных и уничтоженных, не было молодых учеников-студентов. Не было плодотворных дискуссий. Конечно, сотрудники, работавшие рядом, были деловыми людьми и квалифицированными, и еще были особенные люди-селекционеры и среди них весьма блестяще работающие. Это были бесконечно преданные своему делу люди, но им было безразлично, каким образом они достигают успеха, ведь успех достигался интуитивно. Интуиция – это дар и признак таланта, но перевести на язык теоретических обобщений то, что они делали, у них не было никакой потребности. И даже, когда лысенковство перестало быть догмой, они продолжали утверждать, что получили свои сорта «перевоспитанием».

Пятьдесят пять лет продолжалась научная деятельность Льва Николаевича – от его первой работы 1915 года до последней публикации 1970 года, вышедшей уже после его смерти.

Когда умерла Вера Александровна, Лев Николаевич переехал в Москву. Он прожил у меня несколько месяцев. Первого ноября 1969 года он скончался.

У Льва Николаевича было жизнеутверждающее, светлое восприятие жизни. Он был широко образованный человек, прекрасно знал поэзию, музыку, живопись. Приверженность к отдельным писателям, художникам, композиторам была такого высокого свойства, что, казалось, у него есть внутренний камертон вкуса.

Отец говорил: «Нужно пользоваться собственными ресурсами». Если я не умела занять себя сама, он всегда повторял эту фразу. Чувство самодостаточности у отца было развито в высшей мере. Я недавно прочла у Аристотеля: «Мы полагаем самодостаточным то, что одно только делает жизнь достойной избрания и ни в чем не нуждающейся, а таковую мы считаем счастьем.… Итак, счастье – это очевидно нечто совершенно самодостаточное».

Я всегда чувствовала заинтересованность отца в моих делах и мечтах. Он никогда не был назидателен, а просто, если я делала хорошо – говорил: «Наша доченька отличилась». И мне всегда хотелось ему нравиться. Я ценила все, что он любил в искусстве. А лазить по деревьям и не трусить, а также на Домбае ходить по ледникам в далекие прогулки по Алибеку и Птышу и не уставать, так об этом и говорить нечего. Когда позднее во время войны нас, студентов, мобилизовывали убирать хлопок, я стахановкой стала, потому что мне хотелось нравиться отцу. И мой большой портрет с 57 косичками висел среди других портретов передовиков в центре города Ката-Кургана Самаркандской области. Детство, подаренное родителями, длилось долго, унесенное оттуда чувство согласия с миром, доверия к нему, чтобы ни препятствовало, держалось несмотря ни на что. Им была пронизана юность.

Лев Николаевич любил животных, у нас все время жили собаки и кошки, но не только. Льву Николаевичу было свойственно ощущение живой жизни вообще, и у растений тоже, за которыми он любил наблюдать. Он часами созерцал их, сидя на корточках в особой позе. Он был ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛЬ, что теперь так редко и среди биологов.

Он был чрезвычайно демократичный человек с полным отсутствием снобизма. Ему чужда была какая-либо поза, рисовка. Это был очень цельный человек. Всякая рефлексия была ему неприятна. В нем была утонченная деликатность чувств. Определяющей его чертой, его доминантой, было то, что он был ученый.

Наука обладает удивительной силой, приподнимая ученого над тяготами жизни. В биографии Л.Н. Делоне ярко видно, как безоблачный путь научной работы идет независимо от жизненных катаклизмов. Но и у других ученых, у многих было подчас совсем страшно: и тюрьмы, и ссылки, и плен, а наука выручала. Замечательно сказал М.В. Ломоносов:

 

Наука юношей питает,
Отраду старцам подает,
В счастливой жизни украшает
В несчастной случай бережет.